Как говорят, «у дракона девять сыновей, и все разные». В народе издавна бытует поговорка о девяти сыновьях дракона, однако в литературных источниках не встречаются конкретные упоминания об этом, поэтому для всех до сих пор остается загадкой, кем же были эти девять сыновей дракона.
Однажды минского императора Сяоцзуна по имени Чжу Ютан, правившего под девизом «Хунчжи», одолело любопытство, кто же такие эти девять сыновей дракона, и он послал евнуха задать этот вопрос известному историку и поэту Ли Дунъяну (1447-1516 гг.): «Я слышал, что люди часто говорят о девяти сыновьях дракона. Кто же они на самом деле?» Ли Дунъян в то время занимал должность главы министерства церемоний (кит. «Либу шаншу») и в то же время был дасюэши (примечание: гражданский чин 5-го ранга, учрежденный в эпоху Мин; дасюэши состояли советниками при императоре) павильона Литературной глубины (кит. «Вэньюаньгэ»). Он был высоко образован и обладал глубокими знаниями, имея за плечами «пять возов учености». Однако даже он не смог сходу ответить на такой, казалось бы, простой вопрос. Ли Дунъян вспомнил, что когда-то встречал соответствующие упоминания в разных книгах, однако не смог сообразить, где, поэтому ему пришлось обратиться с этим вопросом к редактору Академии Ханьлинь Ло Ци, но даже тот смог назвать только пять-шесть сыновей. Тогда Ли Дунъян попросил о помощи юаньвайлана министерства чинов Лю Цзи, и тот нашел список девяти сыновей дракона в некой старой книге, но и он не знал, откуда берет начало эта история. У отчаявшегося Ли Дунъяна не оставалось другого выбора, как пойти к императору с тем, что он смог узнать. Впоследствии он подробно описал этот инцидент в «Хуай лу тан цзи» («Собрание из зала у подножья горы»). Как мы видим из приведенного ниже отрывка, Ли Дунъян дал следующий ответ на вопрос императора Сяоцзуна об именах и свойствах девяти сыновей дракона (примечание: в вольном изложении):
«У дракона было девять сыновей, и у каждого из них свои интересы.
Цюню (кит. 囚牛) принадлежал к так называемым быкам-драконам и всегда любил музыку. Зверь, которого теперь вырезают на головках грифа хуциня, как раз являетсся его прообразом.
Яцзы (кит. 睚眦) всю жизнь любил драться и убивать, поэтому его вырезают на эфесах и лезвиях мечей, а также на рукоятках ножей.
Чаофэн (кит. 嘲風) высматривал опасность. Его можно увидеть сидящим на межвальмовом ребре крыши, откуда он предупреждал хозяев дома о грозящем несчастье и отвращал его.
Пулао (кит. 蒲牢) отличался тем, что громко кричал. Его изображение часто венчало ушки колокола, чтобы он криком предупреждал о появлении врага и заодно устрашал его.
Суаньни (кит. 狻猊) был тяжел на подъем и предпочитал сидеть в удобной позе. Его изображали на ножках курильниц и на основании буддийских статуй в виде похожего на льва существа.
Бася (кит. 霸下) был очень силен и всю жизнь носил на спине тяжести, поэтому его изображали под основанием стел. Так, конечности, выглядывающие из-под оснований многих стел, принадлежат именно ему.
Биъань (кит. 狴犴) остро чувствовал несправедливость, любил наблюдать за ходом суда и умел отличать виновных и невиновных. Его прообразом служит голова льва, которую часто изображали на воротах тюрем.
Биси (кит. 赑屃) всегда любил изящную словесность и литературу. Его изображения можно часто увидеть в виде пары драконов «биси», обвивающих своими змеевидными телами памятную стелу.
Чивэнь (кит. 蚩吻) всю свою жизнь любил глотать. Фигурки «чивэня» обычно украшают конек китайской крыши – по одному на обоих концах.
Хотя Ли Дунъян выполнил задание императора, составленный им список, скомпилированный на скорую руку и опиравшийся на неизвестные источники, вызывает множество вопросов. Лян Чжанцзюй, живший при династии Цин, напрямую подверг сомнению эту теорию в своем сочинении «Ланцзи Сюйтань» («Разговоры о несерьезном»). Если говорить о соответствующих орнаментах на древних сосудах, то Цюню, Яцзы, Чаофэн, Пулао, Биси и Чивэнь, о которых писал Ли Дунъян, на самом деле представляли из себя трансформированные зооморфные символы, почерпнутые из орнаментальных изображений драконов, при этом Бася являлся трансформацией черепахи, Суаньни – трансформацией льва, а Биъань – тигра, и к дракону они по большому счету не имели никакого отношения. Многие имена сыновей дракона, перечисленные Ли Дунъяном, можно встретить в древних классических сочинениях. В относящихся к более раннему времени заметках «Шуюань цза цзи» («Заметки из парка Шуюань»), написанных Лу Жуном (1436-1494 гг.) во время правления династии Мин, перечислены «звери, изображенные на утвари», но они нигде не фигурируют как «сыновья дракона». Сам Лу Жун, который придерживается более академического подхода, отметил, что не нашел точного состава потомства дракона и объяснения этого явления. Таким образом, список Ли Дунъяна, составленный по приказу императора, не только не стал разгадкой тайны «девяти сыновей дракона», но и привел к последующему появлению еще большего количества теорий. Причем, не только менялась поочередность «сыновей дракона» в этом списке, но и появлялись новые имена: так, появились Таоте (кит. 饕餮), который отличался большой алчностью и прожорливостью, Цзяоту (кит. 椒图), который чрезвычайно не любил, когда его беспокоили, и Гунфу (кит. 蚣蝮), который обожал воду. Так как мнения сильно разнились, прийти к единому списку не представлялось возможным.
На самом деле в выражении «у дракона девять сыновей» вовсе не обязательно имеются в виду именно девять сыновей. В традиционной китайской культуре число девять несет в себе не количественную, а символическую нагрузку, и часто имеет переносное значение «много». Известный ученый династии Цин Ван Чжун (1744-1794 гг.) в «Шу Сюэ ·Разъяснения относительно тройки и девятки» (кит. 述学·释三九) написал: «Все, что не может быть выражено одним или двумя, должно быть представлено как "три" и иметь значение "много"; все, что не может быть выражено в пределах трех, должно быть представлено как "девять" и иметь значение "очень много"». Таким образом, девять – это не реальное число, а воображаемое, к тому же, «девять» – это троекратная тройка (янское благопожелательное число), и она является самым большим числом из однозначных, а потому имеет переносное значение «очень много». Тем самым, бытующий в народе феномен «девяти сыновей дракона» имеет собирательное значение. Как бы то ни было, эти драконы, а точнее зооморфные существа, которые стали результатом эволюционного развития орнаментальных рисунков с изображением дракона, не только обогатили символику декоративно-прикладного искусства, но и добавили внешней красоты древней архитектуре и утвари. Соответствующие изображения всегда считались благопожелательными и вызывали положительные эмоции. В современном Музее Гугун можно обнаружить следы почти всех перечисленных выше девяти сыновей дракона, за исключением только, пожалуй, Бася, который походил на черепаху и любил таскать на спине тяжести, и Биъаня, который любил наблюдать за ходом судебных тяжб и изображался на тюремных воротах.
